Снова в Зурбагане
Первым существом с «Пятёрки», встреченным мной после возвращения в Зурбаган, был старший прапорщик Мабуть. Если бы я встретил его на ходу, то просто прошёл бы мимо, и всё, но случилось так, что я стоял на остановке, а он возник как чёртик, и протянув мне лапку, поинтересовался: «Где трудимся?»
Я руки не подал, и ответил, что я сам знаю, где работаю, и этого вполне достаточно. Его такое поведение не смутило, он всё продолжал пытаться завязать разговор, пришлось встречно поинтересоваться, как у него с зубами, почками, печенью, быстро ли бегает. Не скрывая сожаления, он отвалил.
Затем, почти как под копирку, та же сцена с Кевином, потом с пьяным и вонючим Лёвкой, Альфред аж пару раз здоровался. Но, конечно же, встречались и люди, они рассказали много занятного, в том числе и про Кевина.
Карьера Кевина
Однажды Кевин явился на службу пьян-пьянёшенек, и за это был переведён в вышкари. Это ему не понравилось, и он стал добиваться перевода на «девятку», где его друг служил ротным. На ТСО, разумеется, ибо не с его умственным развитием было оценить ситуацию.
Шутка судьбы в том, что на «девятке» до самого перевода в УВД служил техником прапорщик, который действительно понимал в системе и содержал её в порядке. Прошло всего три года с его ухода, и до фига народу на «девятке» помнило, как это бывает. А ещё там служило немало друзей Кевина. Он пришёл на «Пятёрку» потому, что рвался на ТСО, а Таращенко ему протекционировал. А друзья все оказались на «девятке».
И ещё: после ухода того прапорщика на «девятке» твёрдо установилось мнение, что на «Пятёрке» дела с ТСО обстоят несравнимо лучше. Оно, конечно, всегда так: на другом берегу и солнышко лучше греет, и дождик ровнее поливает… А поскольку некоторое время оно действительно было несколько лучше, от ТСОшника с «Пятёрки» ждали больших успехов в труде.
Понятно, не дождались, а не оправдать чаяний это всё равно, что предать, от Кевина стали отворачиваться друзья. Только тут он осознал, во что вляпался. В отличие от деревянных офицеров Кевин быстро вычислил, кто мог бы ему помочь, узнал мой телефон, и названивал, да никто не отвечал. А тут такая встреча! И такой облом! Кевин был обижен и удивлён: это почему с ним, таким хорошим, и разговаривать не хотят.
Но ничего, Кевин благополучно докантовался до пенсии, в Искажённом Мире умение-неумение пребывает в обратной корреляции с соответствием-несоответствием.
А я озадачился вопросом: как он собирался устроить меня на службу с увольнением в аттестационном порядке. И узнал ещё немало интересного.
Кадровые проблемы
С окончанием кризиса желание работать на Комбинате возникло не только у меня. Оно вспыхнуло у конституционного большинства сотрудников зон Зурбагана. В отделах кадров заявления «по собственному» скопились пачками. Начальство пыталось разрулить ситуацию, но много ли оно могло…
Пришлось открывать женский набор. Однако много ли куда поставишь женщин в мужской зоне? В режим нельзя, изнасилуют, только в роту охраны. А оставшихся в роте охраны мужичков переводим в режим на освободившиеся ставки, а Бушинский пусть набирает ещё дамочек, и становится командиром женской роты.
Но Комбинат на этом не остановился. Там стали наращивать охрану, и молодых мужичков с опытом работы в охранных и режимных структурах на новые вакансии принимали с удовольствием. Мужской контингент в зонах таял. Ещё держались те, кому оставалось немного до пенсии, да алкаши, к которым начальство всегда было благосклонно.
Не обошли преобразования стороной и ТСО. Здесь тоже пошла кадровая чехарда. Все ранее желавшие стать ТСОшниками смогли испить из этой чаши, да никто не задерживался, убегали в режим. Как при этом работала аппаратура, я даже не спрашивал.
Так что вернуть меня на службу не составляло труда. Ещё решение вопроса облегчалось тем, что пока я работал на Почвомаше, зоны перевели из МВД в Минъюст. И минъюстовские ребята плевать хотели на аттестации МВДовских недоумков, даром, что это они сами и есть.
Однако не все дожили до таких светлых времён в самом прямом смысле. Большой Смоук незадолго до Большого Исхода опять совершил многодневный прогул, и был уволен. Бушинский пытался его спасти, но Хозяин был непреклонен. Земной путь Смоук закончил захлебнувшись рвотными массами.
Внёс лепту в новостную ленту и Юра Обезьяненко. На даче попытался что-то подтесать топориком, в итоге подтесал собственную ногу, да так, что чудом избежал ампутации. Жаль.
Кумиров делают из брёвен
В свой срок вышла из декрета мадам Прощельчук. По поводу моего отсутствия без перспективы возврата она выразила глубокое удовлетворение, но радовалась мадам недолго. Не то, чтобы я внезапно вернулся на службу, но в первое же дежурство плохая работа аппаратуры поправила ей систему ценностей, и после Белоснежка нередко поминала меня, ставя в пример раздолбаям-ЧАВОшникам. Понемногу, правда, её воспоминания корректировались, и вскоре это уже Прощельчук лихо справлялся со всеми поломками, которые, вдобавок, при нём и не возникали.
Помнится, при монголо-татарах в народе ходили легенды о богатырях, которые малым числом, а то и вовсе в одиночку истребляли полчища ненавистных угнетателей. Вот и на «Пятёрке», на почве генитальной работы технических средств, под воздействием белоснежкиных сказок, выросла как на нитратах легенда о великом специалисте, у которого всё всегда отлично работало, не случалось ни поломок, ни ложняков, и фамилия этого Добрыни Никитича была Прощельчук.
Жрецами формирующейся секты лжесвидетелей Прощельчука были послужившие на ТСО ребятишки, в большинстве своём ни разу его не видевшие. Можно было без связи с обстановкой спросить любого из них: «Как Прощельчук?», и получить ставший ритуальным ответ: «О! Прощельчук – это да!» Была даже пущена парашка, что Прощельчук возвращается служить на «Пятёрку». Глупые люди ждали его появления, как чуть раньше ждали Кевина на «Девятке». Состоялось ли возвращение, я не интересовался. Могу поручиться, что от его возвращения аппарат точно не стал бы работать лучше.
Сюрприз для магистров
Почти одновременно с переводом в Минюст произошла реформа с ТСО. Что было раньше, что позже, я уточнять не стал, а реформа состояла в следующем: свои службы ТСО были у роты и у режима, их объединили, подчинив непосредственно Хозяину. Главным стал старший лейтенант Карлсон. Эх, пораньше бы на пару лет, всё могло бы сложиться иначе.
А ротных ТСОшников, несказанно обрадованных освобождению от командования Бушинского, ждала ещё одна радость: у режимников был свой пульт, предназначенный для охраны различных помещений внутри зоны, и давно не работающий из-за неисправностей. Хозяин давно наезжал на Карлсона за этот пульт, но тот постоянно отговаривался малочисленностью своей службы. А тут Хозяин поставил вопрос ребром: теперь-то у тебя сил точно достаточно, предоставь мне работающую систему.
Ни одного человека, видевшего этот пульт заработавшим, мне встретить не довелось.
А ещё зона разжилась рациями для режимников. Понятное дело, с рациями случались поломки. Ремонт был возложен всё на ту же службу ТСО. Выполнялся он настолько плохо и подолгу, что менты предпочитали отдавать свои девайсы в ремонт заключённым.
Позорище, слов цензурных нет.
|